КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Хочется верить в безбедную старость.
Мнится налчие сильного чувства.
Верится в долгие-долгие лета.
Бредится кучей веселых детишек.

Берег холодного, серого моря
Вызовет к жизни вялые штампы,
Мысли выводятся на автомате
Очень надежной немецкой машины.

Можно латентно бояться маньяков,
Можно всю жизнь изучать Камасутру.
Кто-то за стенкой опять начинает
Нежное и безобидное блядство.

Бегство по жизни имеет пределы -
Все упирается в сердце и печень.
На заднем фоне всеобщего братства
Можно прожить ебанутым ковбоем.

Мрачные люди в черных бушлатах
Вновь запоют матюги про "Аврору",
Грозные девочки с пыльной вуалью...
Память подскажет любые детали.

Мягко накрою себя одеялом,
Скушаю на ночь привычную мантру.
Выключу свет и, глаза закрывая,
Тихо скажу: "Не дури. Все спокойно."

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Хочется верить в безбедную старость.
Мнится налчие сильного чувства.
Верится в долгие-долгие лета.
Бредится кучей веселых детишек.

Берег холодного, серого моря
Вызовет к жизни вялые штампы,
Мысли выводятся на автомате
Очень надежной немецкой машины.

Можно латентно бояться маньяков,
Можно всю жизнь изучать Камасутру.
Кто-то за стенкой опять начинает
Нежное и безобидное блядство.

Бегство по жизни имеет пределы -
Все упирается в сердце и печень.
На заднем фоне всеобщего братства
Можно прожить ебанутым ковбоем.

Мрачные люди в черных бушлатах
Вновь запоют матюги про "Аврору",
Грозные девочки с пыльной вуалью...
Память подскажет любые детали.

Мягко накрою себя одеялом,
Скушаю на ночь привычную мантру.
Выключу свет и, глаза закрывая,
Тихо скажу: "Не дури. Все спокойно."